Рюмка | Арт-Клуб Новозыбков.Ru

Проект закрыт

Рюмка

Александр Копацкий

Рюмка была высокой, стройной и очень изящной. Тонкого стекла и с оригинальным, замысловатым узором на боках. Когда-то, в очень далекие времена, у нее были сестры, такие же, как она рюмки и более рослые братья –фужеры. Семейство их было обширное и веселое. Свое предназначение они видели в том, чтобы дарить людям радость, и они весело звенели, чокаясь за столом, стремились, как можно ярче, преподнести окружающим всю гамму цвета и ароматов налитых напитков.
Последний раз они выставлялись на стол все вместе уже давно и по случаю, который нельзя назвать радостным и торжественным. Это было печальное мероприятие по случаю отбытия хозяина дома на фронт, как тогда говорили: «На германскую войну». Это был прощальный банкет, прощание с семьей и близкими друзьями перед отъездом. Это бил очень тихий банкет. Не слышно было за столом шуток и смеха, разговоры велись тихо и сдержанно, как будто в доме был покойник. Сам хозяин, напустив на себя ухарский вид, браво пил водку из этой Рюмки и, лишь Рюмка, через прикосновение его пальцев, ощущала, как ему грустно и тяжело, как не хочется уезжать, но присяга и долг перед отечеством обязывали. К слову сказать, штабс-капитан оказался бравым на самом деле. Храбро и отважно выполнял свой воинский долг. Он не прятался за спины солдат, не лебезил перед начальством, слыл толковым, заботливым и храбрым командиром за которым солдаты были готовы идти в огонь и воду. Безвылазно просидев в окопах три года на германской, он, потом, еще два года дрался с большевиками. Под Перекопом, в январе двадцатого, отстаивая Крым, он вместе со Слащевым водил юнкеров в атаки, пока одна из них не стала для него последней. Умирая на твердой, как камень, замерзшей земле в бескрайней степи, он, как ни странно, вспомнил рюмку, из которой пил водку на прощальном банкете перед отъездом. А еще милую улыбку жены, которая уже тогда, чувствовала, что видятся они в последний раз, и пыталась за улыбкой спрятать свой ужас перед расставанием навсегда с любимым человеком.
С тех пор прошло много лет.
Прошли революция и Гражданская война с их обысками, реквизициями, арестами и конфискациями. Потом мирное время с теми же арестами, обысками и конфискациями. Еще одна война с германцами. Эвакуация и возвращение в родной город. В течение всего этого времени, Рюмкино семейство неоднократно переходило из рук в руки, с каждым разом становясь, все меньше и меньше, пока не осталась она одна. Совсем одна. Изредка она вспоминала своих бесследно исчезнувших братьев и сестер. При всей их схожести, они все же отличались друг от друга. Отличие было настолько тонким, что модно было распознать его, только общаясь с ними всеми долгие годы. Например, у одной из сестер был слегка нарушен узор на боку, а у другой был очень мелодичный звон, лучший голос всего семейства, да и, потом, не приходилось слышать такого глубокого и мелодичного звука. Она, певунья, погибла во время обыска в тридцать седьмом году. Один из братьев становился совершенно неотразим, когда в него наливали шампанское, именно в этом бокале вино превращалось в произведение искусства. Все они, внешне такие похожие и в то же время разные пропали на протяжении времени меньше, чем пятьдесят лет, хотя родились в шестнадцатом веке и вместе прожили четыре столетия.
Последние годы она жила в одном семействе, где ее звали «Бабушкина Рюмка» или просто Рюмка. Она резко отличалась от своих современных молодых коллег, которых втайне считала вульгарными. В сравнении с ней, другие рюмки явно проигрывали. Низкие, из толстого стекла, с примитивным, небрежно нанесенным узором или, еще хуже, отлитым на боковой стенке прямо в форме, при изготовлении. Ей, на которую, Мастер наносил узор несколько часов, это казалось верхом безвкусицы. Звук у них был совершенно никудышным. Не было ни чистоты, ни глубины звучания. Хотя она и занимала главенствующее место в своем буфете, но была очень одинока. Остальные обитательницы считали ее гордячкой и задавакой, так как ей претили разговоры, которые велись в буфете по ночам, после застолий. Очень долго и подробно обсуждалось кто, из какой рюмки пил, какие напитки наливались и сколько. На неделю могло хватить разговоров о том, что водка, теперь, стала лучше, а коньяк уже не тот. Какие у хозяина нежные пальцы, прямо дух захватывает, Петр Сергеевич, хоть и солидный человек, а руки у него вечно потные и рот слюнявый. У подруги жены хозяина помада такая маркая, просто ужас, потом не отмоешься, да и сама она женщина неприятная и неряшливая – вечно у нее маникюр не в порядке. Рюмка никогда не принимала участия в этих разговорах, считая их пошлыми и никчемными. Не будучи такой, как другие, она получила одиночество и стойкую неприязнь коллег. Сглаживало это только любовь бабушки. Пользовались ею очень редко и только бабушка, и только по торжественным случаям. Рюмке нравилось, когда бабушка вынимала ее из старинного буфета, ласково дышала на нее и протирала мягкой тряпочкой, пока грани узора не начинали отражать солнечные лучи, рассыпая их на тысячи ослепительных брызг. По торжественным случаям в Рюмку наливали для бабушки шампанское. Хотя шампанское в рюмки не наливают, но для бабушки делали отступление от этикета. Бабушкины сухие и легкие пальцы нежно брали Рюмку и подносили ко рту. Маленькими глоточками, потягивая легкий и радостный напиток, бабушка сидела за столом, мало принимая участие в разговоре, погрузившись в свои мысли. О чем она вспоминала в такие минуты, Рюмка не знала. Они встретились, когда бабушка уже была бабушкой, а в таком возрасте контакт, обычно, затруднителен, практически невозможен, но бабушка полюбила Рюмку с первого взгляда. Очевидно Рюмка ей, что-то напоминала. Может быть то время, когда она была молодой и красивой, когда все, без исключения, мужчины смотрели ей вслед. Когда жизнь впереди казалась светлой, долгой и счастливой. Когда весь мир вокруг был прекрасен и удивителен. Когда дурманяще пахла акация, а сердце сладко и тревожно щемило в ожидании любви, такой огромной и бездонной, как небо над головой и которая действительно пришла к ней. Ее муж был из семьи дворян, семьи раздавленной, униженной и почти полностью уничтоженной. Жалкие останки их, впрочем, не такого уж и богатого быта, легко уместились в комнате коммунальной квартиры на четвертом этаже, где она бывала на правах невесты единственного сына. Они недолго прожили вместе. Да и сколько бы они не прожили – все равно этого было мало. Он был убит на второй германской войне за девять дней до победы в сутолоке и сумятице уличного боя в каком-то немецком городишке с труднопроизносимым названием. Там же и похоронен. Для бабушки он остался живым, просто, вот сейчас, его рядом нет, вроде как в отъезде. Очевидно, Рюмка каким-то образом напоминала о нем и о той жизни.
Как бы там ни было, но Рюмкой бабушка дорожила очень. Иногда только, разрешала внучке подержать Рюмку в руках. Тогда тонкие детские пальчики, такие хрупкие и изящные, осторожно брали Рюмку за ножку и поднимали вверх, поворачивали к свету, любуясь узором. Налюбовавшись вдоволь, осторожно ставили на место.
Потом бабушки не стало.
Пришли люди, вытащили бабушкины вещи и решали, что с ними делать дальше. Вытащили Рюмку. Рюмка узнала пальцы – это была внучка, но это были уже не те трепетные детские пальчики. Руки были хваткие, видавшие всякие виды, неумолимые и жесткие. Небрежно повертев в руках Рюмку туда-сюда, ее брякнули на стол. Голос равнодушно произнес: «Рухлядь какая-то. Хоть бы несколько было, а то одна. На фига она нужна». Рюмка все прекрасно слышала. Если бы она могла говорить, то сказала бы, что она не рухлядь, а детище известнейшего венецианского мастера шестнадцатого века. Но из всех звуков она могла издавать только звон. Однако она поняла одно: ничего хорошего впереди не ждет. В лучшем случае прозябание в недрах серванта. В худшем – помойка. И в том и другом случае лучше не жить, когда ты никому не нужен.
Когда люди чем-то отвлеклись, Рюмка, воспользовавшись тем, что стояла на самом краешке стола, раскачалась и рухнула вниз. На пол. Падая, она, последний раз преломила в себе солнечные лучи, падавшие из окна. Как и прежде тысячи солнечных зайчиков, как фейерверк, метнулись по комнате. Один из них на миг осветил фотографию бабушки, висящую на стене, как бы прощаясь с ней. Но это был всего лишь краткий миг прощания с миром, где Рюмка прожила четыреста с лишним лет и где не хотела существовать ни дня. Последний раз раздался мелодичный звон, и Рюмки не стало, она перестала существовать, распавшись на десятки осколков.
Яркое солнце равнодушно освещало место падения, и осколки ярко блестели, но это было, всего лишь, битое стекло.

Нравится!11
.

Ранее в этой же рубрике:


К этой публикации есть отзывы (16):

Зачитался. Спасибо.

Новое имя в нашем клубе? Замечательная и трогательная история, изящная, как и Рюмка, о которой она рассказывает! Спасибо!

Четыреста лет назад-это 1600 год, примерно… Не уверен, что при товарище Грозном лили стеклянную посуду с гравировкой. Лично я ни в одном музее не видел стеклянных артефактов той поры. Даже мушкетёры, в продвинутой Франции лакали винище их металлических кубков…

http://www.lampadario.ru/articles/detail.php?ID=2289

Как видите, в 17 веке вполне могла быть изготовлена рюмка из венецианского (муранского) стекла. А из чего там мушкетеры пили – их дело! :) )

http://www.megabook.ru/Article.asp?AID=619919

Более полная ссылка.

Спасибо за ссылку, но я имел ввиду Россию начала 17 века, с Венецией-то всё понятно. Теоретически владение сервизом из венецианского стекла возможно, для очень богатой семьи, но сохранить в домашних условиях стеклянную рюмку, которой пользовались в обиходе четыреста лет-это слишком вольное допущение, на мой взгляд. Уж как берегли иконы, например, но досок начала 17 века сохранилось очень мало, а ведь они висели в каждом доме, производились в России. Впрочем, к литературно-художественному уровню прочитанного рассказа это не имеет отношения. Жанр притчи допускает элементы фэнтэзи.

Для полноты восприятия будем считать, что рюмка всё-таки сохранилась! Это не бОльшее чудо, чем сохранение культурного пространства нашей страны после всех потрясений. Мне кажется, притча о том, что когда люди уже не могут, или не хотят помнить, помнят вещи, а за ними начинают вспоминать и люди. :) )

«Усами женщины говорит Бог»… Так что, будем считать-рюмка упала на мягкий ковёр, закатилась под тяжёлый комод, где и была вновь найдена наследником небрежной дамы, который и по сию пору испольует её по прямому назначению, и связь времён не прервалась. Вот только мы имён своих прадедушек не знаем, да и знать не слишком хотим… Тут никакие вещи не помогут, тем более, китайский ширпотреб.

Автор пишет, что Рюмка разбилась, а не закатилась под тяжёлый комод! Так что осколки стекла сгребли и выбросили, но ведь я сказала, что вещи помогают нам вспомнить то, что мы забыли… Полагаю, что автор увидел где-нибудь блестящий осколок от разбитой рюмки, подумал, чем бы это могло быть прежде, и то ли придумал, то ли услышал эту милую и трогательную историю. Она напомнила мне «Истории» Андерсена, не сказки его, а именно истории. А почему Вы решили, что автор не знает имён своих прадедов, а тем более, не хочет их знать? Из его истории следует, что прошлое автора очень интересует, раз он с таким сочувствием описал историю Рюмки, думаю, что и историю своей семьи он тоже способен узнать. ))

Прошу прощения, но и Anna и Anyuta – это всё я! Почему-то сегодня проблемы с отправлением комментариев…

Hendrix

Не обращайте внимание на Бориса, он пишет везде… даже там, где ни кто не пишет.

«Никто» пишется вместе… Это так, автоматом…
Заметьте, Хендрикс, Борис пишет по-существу, в отличие от вас, и ищет общения с людьми, могущими писать так же, а не мелкими подгрёбками с орфографическими «ашипками»

Hendrix

В реальной жизни таких людей называют пиз…болы.

Что касается грамотности, то к Вам тоже претензий достаточно. К тому же, кто-то писал, что переход на личности есть моветон…

Спасибо тем, кто прочитал и кому понравилось. Замечание Бориса считаю несущественным. В сказке нигде не написано, что Рюмка находилась в России с рождения. Не могу также просветить его в отношении имени Мастера, мануфактуры, где он работал и не могу, к сожалению, привести точную химическую формулу материала. Это была бы уже не сказка о вещи, а монография о производстве изделий из стекла в дальнем зарубежье.

Пардон, никаких замечаний я не делал и не собирался, что подтвердил в разговоре с Анютой: про рюмку, Венецию, стекло и прочие исторические экскурсы-всё это никакого отношения к дитературно-художественному уровню вашего рассказа не имеет-читайте внимательнее. А не делаю я замечаний незнакомым авторам потому только, что не знаю их реакции на попытки осмыслить их нетленки-уж очень самодеятельные авторы обидчивы. Это вовсе не значит, что сказать мне нечего, так что, ваша ироническая стрела пролетела мимо.

к началу страницы © Автор сайта: Александр Карпов. 2003-2010. Все права на материалы, размещенные на сайте, принадлежат их авторам и защищены Законом РФ "Об авторском праве и смежных правах". При цитировании материалов сайта прямая активная гиперссылка на сайт Новозыбков.Ru обязательна. Использование материалов сайта в любых печатных изданиях возможно только с письменного разрешения правообладателя. Контактный адрес электронной почты - voprak@voprak.ru
Rambler's Top100